На ранних стадиях алхимической работы часто появляется символ гермафродита, чудовищного существа, которое представляет собой преждевременное объединение противоположностей. Он должен быть разрезан мечом и вскипячен, чтобы содержащиеся в нём противоположности позже могли быть объединены в «алхимической свадьбе» как полноценные мужчина и женщина. В некотором смысле гермафродит символизирует судьбу самой алхимии. В алхимии также был совершён слишком ранний брак между знанием о природе материи и знанием о бессознательной психике (если не брак, то, по крайней мере, соединение этих знаний). Разделение этих двух аспектов началось в семнадцатом веке с ростом рационалистического мировоззрения; с того времени химия и физика в своём бурном развитии избавились практически от всех психологических мифологем и символов для того, чтобы приблизиться к объективному методу понимания действительной природы материи. В то же время Юнг отклонил маскулинно-духовную сторону гермафродита и начал работу над алхимическим символизмом, выражающим коллективное бессознательное. Он также вполне намеренно пытался игнорировать любую возможную связь между психологическим и биологическими, физиологическими и, наконец, макрофизическими процессами, хотя на самом деле он был убеждён в существовании такой связи. [1] Юнг указывал, что в рамках такого подхода психическое объясняется лишь с точки зрения психического, что не даёт возможности перенести его в другую среду, как это возможно в физике, например, когда атомный процесс можно перенести в область теории психического [2]. Однако в физике имеют место проявления той же проблемы принципа неопределённости, т.к. наблюдение изменяет наблюдаемый объект. «Когда физики связывают свои измерения с измеряемыми объектами, им необходимо отличать наблюдение от наблюдаемого, из-за чего категории пространства, времени и причинности становятся для них относительными». [3]

Сходство особенностей поведения атома в микрофизическом мире и особенностей поведения человеческой психики является поразительным. Оно означает, что однажды можно будет реконструировать психические процессы во внепсихической среде, за пределами психики, т.е. в мире элементарных частиц. Вероятно, без нашего ведома такое происходит постоянно, параллельно процессу восприятия психикой физического мира. [4] Изначально не зная об этом параллелизме, Юнг развивал удивительно схожие с современной физикой концепции и модели. Наиболее интересной из них является концепция комплементарности частиц (квантов) и волн в квантовой физике, и содержаний сознания и бессознательного – в глубинной психологии. Общим для всех этих энергетических процессов в такой модели является открытие относительности пространства и времени как в области элементарных частиц, так и в глубинных слоях бессознательного. Как я уже упоминала, в обеих дисциплинах необходимо учитывать влияние «наблюдателя» на наблюдаемое.

Но такой параллелизм существует не только в интеллектуальных моделях. Существуют указания на то, что физическая и психическая энергия могут быть двумя сторонами одной и той же базисной (глубинной, исходной) реальности. Если это так, можно сказать, что материальный мир является зеркальным отражением мира духовного или психического и наоборот. [5] Согласно Юнгу, с 1929 года наблюдалось множество событий, отражающих наличие непосредственной связи между материей и психикой. Если наблюдать за серией снов и бессознательных процессов какой-либо личности в течение длительного периода времени, можно увидеть, что мотивы её снов или спонтанных фантазий с определённой частотой, но случайно и нерегулярно материализуются в очень похожей форме (которая признаётся парапсихологией и объясняется телепатией) или символическим образом, например, когда человек видит во сне одетую в чёрное личность, а на следующий день получает известие о смерти.

Юнг описывал такое сочетаний событий с помощью феномена синхронистичности, в котором связь между внутренним (сон, фантазия, предчувствие) и внешним событиями не может быть только причинно-следственной, т.к. эффект этих событий представлен в переживаемом человеком опыте одновременно и обладает для этого человека одним и тем же смыслом. [6] Такие проявления синхронии особенно часто наблюдаются в ситуациях, когда задействован затрагивающий человека бессознательный архетип (например, когда человек находится «в состоянии возбуждения», как сказал бы физик). [7] В такие моменты может показаться, что констелляция архетипа выходит за пределы психического. Юнг называл этот процесс «трансгрессией» архетипа, которая простирается до материального мира, а также проявлением психоидного аспекта архетипа, который проявляется не только в психологической плоскости.

Сложность научного изучения таких синхронистичных явлений в том, что они не являются регулярными, т.е. происходят непредсказуемо. Они ускользают от статистических методов и вероятностных расчётов, которые наиболее часто использовались до настоящего времени. [8] Юнг пошёл наперекор этой трудности, когда он, наконец, решил сформулировать научную интерпретацию этих давно наблюдаемых им явлений. Для того чтобы такие наблюдения выглядели достоверными, необходимо было статистически зарегистрировать феномен совпадения архетипических констелляций с совпадающими с ними по смыслу конкретными событиями. В качестве примера он выбрал традиционные астрологические соответствия вступлению в брак, т.е. соединения Солнца и Луны, Марса и Венеры, потому как данные соединения проективно связываются с небесными архетипическими констелляциями (в данном случае, они проецируются на небеса), а факт вступления двух человек в брак является неоспоримым (очевидным, доказуемым). Первый статистический анализ показал практически невероятные результаты. [9]

Но всё-таки такими результатами Юнг был не вполне удовлетворён. В один прекрасный день, когда он сидел в своей башне в Боллингене, он вдруг заметил, что с каменной стены, сквозь игру света и тьмы на него смотрит озорное, смеющееся лицо. (Позже он вырезал это лицо на камне, увековечив трикстера Меркурия.) В тот момент Юнга осенило: «А что, если Меркурий, дух природы, сыграл с ним злую шутку?». В более трезвом и менее скептичном умонастроении он повторил эксперимент со второй частью гороскопов, и на этот раз результат был существенно более реалистичным. По всей вероятности, первый результат сам по себе был наполнен смысловым совпадением или, другими словами, проявлением феномена синхронистичности! Архетип coniunctio или свадьбы, брака (в данном случае, между психикой и материей) тогда был активирован в психике Юнга, т.к. он находился в «возбуждённом состоянии», он был необычайно эмоционально заинтересован, и трикстер подкинул ему сверхъестественно положительный статистический результат! Таким образом, в этом случае вновь проявилось статистическое «доказательство» абсолютной недоказуемости реальности синхронистичных явлений. [10]

Затем Юнг решил изложить всю эту историю читателям так, как она происходила. Фактически, он вернулся к критике абсолютного доверия к причинности, которая стоит на крайне зыбкой почве в атомной физике, и предложил модель, где используется не только принцип причинности, но и принцип «акаузальной (беспричинной) упорядоченности». Он означает, что в природе существуют некие данности, априорно упорядоченные схемы, конфигурации или отношения, для которых мы не можем найти причинного объяснения. Одним из наиболее известных примеров является период радиоактивного распада в микрофизике, который, очевидно, упорядочен определённым образом, однако мы не можем определить время распада каждой частицы. Подобные явления также имеют место и в сфере психического, например, к ним относится идея натуральных чисел. Сама структура врождённой способности человека к мышлению вынуждает его признать, что число 6 является так называемым «совершенным» числом, т.к. оно состоит из суммы его частей, 1, 2 и 3. Но причинные психологические объяснения этого явления так и не были найдены. Для нас это является просто очевидным фактом, и, по всей видимости, наша психика устроена таким образом, чтобы мы воспринимали этот факт именно так, а не как-либо иначе. По мнению Юнга, все натуральные числа в особенности «примитивны», т.к. они являются архетипическими структурами, которые глубже укоренены в бессознательном, чем большинство других. Они представляют «беспричинную упорядоченность» в психике. Описанные выше феномены синхронистичности также являются данностями совпадения внутреннего и внешнего, которые не могут быть каузально объяснены и происходят нерегулярно. По этой причине Юнг назвал эти пограничные явления беспричинной упорядоченностью. Он говорил:

Теперь возникает вопрос, можем ли мы сослаться в нашем определении синхронистичности на эквивалентность физических и психических процессов или же данный вопрос требует более широкого подхода? Такой вопрос неизбежен, когда мы рассматриваем концепцию синхронистичности как частный феномен «беспричинной упорядоченности». В эту категорию априори включены все «акты творения», т.е. и свойства натуральных чисел, и неоднородные концепции современной физики, и т.д. … Я склоняюсь к тому, чтобы рассматривать синхронистичность в более узком смысле, как частный случай общего феномена акаузальной упорядоченности, т.е. эквивалентности психических и физических процессов, в которых наблюдатель находится в счастливой позиции, позволяющей распознавать tertium comparationis. [11]

В синхронистичных явлениях, представляющих собой наполненную смыслом упорядоченность [12], появляющиеся на внутреннем плане образы имеют содержательное отношение к объективным внешним событиями, даже если причинно-следственная связь между этими классами явлений не может быть продемонстрирована. [13] Это априори указывает на существование в природе некоего смысла до возникновения человеческого сознания [14], некоего закона природы, который невозможно объяснить каузально, но который предшествовал любой попытке его объяснения посредством человеческого сознания. Юнг называл такой смысловой закон «абсолютным знанием», потому как оно является независимым от нашего сознательного знания. Это как если бы что-то было «известно» в форме образа, но не нам.

«Разумное» поведение низших видов, которые не обладают мозгом, вероятно, связано с этим «абсолютным знанием» [15], и оно также оказывается независимым от любого получаемого органами чувств знания и указывающим на наличие в природе независимо существующего смысла. [16] «Такая форма существования может быть только трансцендентной, поскольку знание будущих или пространственно удалённых событий показывает, что такое знание содержится в относительном с психологической точки зрения пространстве и времени, т.е. в невообразимом пространственно-временном континууме. [17] В отличие от беспричинной упорядоченности (например, свойств натуральных чисел или физических феноменов), которая наблюдается регулярно, синхронистичные явления являются «актами творения во времени» [18]. Это означает, что творение продолжается до сих пор и совершается постоянно. Такие акты творения, с одной стороны, являются частью структуры вечно существующей упорядоченности, а с другой – её спорадическим повторением. Признание такой упорядоченности оказывает большое влияние на нас самих [20], поэтому прежде на синхронистичные явления всегда обращали внимание как на проявление божественного [21] или Дао (универсального смысла в Китае).

Помимо выдающегося физика и автора эссе «Влияние архетипических представлений на научные теории Кеплера», Вольфганга Паули, [22] мне неизвестен ни один физик, который создал бы серьёзную и полезную модель принципа синхронистичности, чтобы объяснить некие случайные события в природе. [23] Однако, ему удалось пробудить интерес нескольких философски ориентированных авторов. [24] Так, Эрнст Анрик в «Современной физике и глубинной психологии» изложил идею единства всего сущего и необходимости объединения глубинной психологии и физики. Как ни странно, Анрик не развивает тему синхронистичности, а упоминает о ней лишь вкратце. Его книга заканчивается философски ориентированной концепцией, где упущено «четвёртое», исключительно эмпирическое проявление unus mundus, которому Юнг уделил так много внимания. С другой стороны, эссе Питера Урбана «Психологические и эмпирические аспекты синхронистичности» свидетельствует о более глубоком понимании Юнга. Он пишет, что «модель синхронистичности в перспективе позволяет иметь дело с некоторыми эмпирически доказанными парапсихологическими явлениями», что, однако, не означает решения всех проблем парапсихологии. Но, согласно Урбану, с помощью этой модели можно прояснить «некоторые специфические характеристики отношений между временем и эмоциями». [25] Юнг подчёркивал, что синхронистичные явления на самом деле имеют парапсихологическую природу, поэтому неудивительно, что профессиональный парапсихолог, Ганс Бендер, вместе с Джоном Мисчо, со всей серьёзностью и объективностью продолжил попытку Юнга объяснить эти явления. [26] Он исследовал серию снов женщины, которая необычайно часто сталкивалась с синхронистичным опытом, чтобы изучить вопрос телепатии или синхронистичных явлений. В итоге он пришёл к следующему выводу: «Случайные совпадения снов и жизненных ситуаций  соответствуют силе притяжения между этими взаимосвязанными вещами. Некоторые из них кажутся более легко предсказуемыми с помощью модели синхронистичности (на самом деле, это чрезвычайная ложь), чем с помощью модели экстрасенсорных способностей, в которой будущее рассматривается исключительно в качестве объекта экстрасенсорного восприятия». [27] Эти две точки зрения не исключают друг друга, но и не могут быть взаимодополняющими.

Синхронистичное мышление всегда больше соответствовало восточному духу, чем западному причинному подходу. Такое положение дел естественно, поэтому Мандфред Поркет должен был быстро использовать идеи Юнга для объяснения китайской науки [28], а другие китаисты согласились с ним. [29] Тем не менее, по прежнему не представляется возможным сказать, что юнговская идея синхронистичности действительно была признана специалистами по изучению Китая в целом. Неожиданно, однако, совершенно другое. В последнее время американские и некоторые европейские хиппи вновь открыли для себя И-Цзин, китайскую Книгу Перемен, и часто обращаются к ней, как к предсказательной технике. Таким образом, растёт новое поколение, хорошо знакомое с идеей синхронистичности на практике. Возможно, в будущем некоторые из этих людей заинтересуются научной деятельностью, которая сможет внести эту идею в нашу картину мира. В любом случае, согласно моему опыту, в кругу этих молодых людей легко обсуждать проблему синхронистичности, не сталкиваясь с эмоциональным сопротивлением, которое до сих пор наблюдается при её обсуждении с большинством учёных старшего поколения. Китайская культура всегда была в большей степени направлена на интуитивное и целостное понимание мира, чем на чёткое и рациональное понимание его деталей [30], и с благодарностью творцу они открыли систему И-Цзин, глубинный смысл помощи которой мы начинаем понимать только сейчас. [31] Известные комментаторы И-Цзин пытались объяснить совпадение во времени между психологическим состоянием вопрошающего и синхронистичными физическими процессами [32] с помощью связывающего их одного и того же смысла [33], который представлен в образах шестидесяти четырёх типичных ситуаций. На западе параллельно существует метод так называемой геомантии, которая, однако, остаётся на уровне примитивной магии и, насколько мне известно, получила более серьёзное философское осмысление только в Африке, в Западной Нигерии. [34] Китайский философ, Ван Фу Ци (1619-1692) пытался дать И-Цзин «объяснение» [35], которое стоит внимания. По его словам, всё существующее запечатлено в универсальном континууме, который содержит в себе свои собственные законы. Однако этот континуум не обладает конкретной представленностью и недоступен для непосредственного чувственного восприятия. Можно сказать, что он образует нечто вроде скрытого психофизического фона или базиса для всего мира. Из этого континуума, согласно присущей ему динамике, дифференцируются определённые образы, которые устроены и действуют по упорядоченным законам этого континуума. В результате их упорядоченности или подчинённости неким законам, эти образы также являются частью числового мира и, возможно, поэтому могут быть схвачены с помощью процедур исчисления. «Образы» Ван Фу Ци соответствуют юнговским архетипическим образам. Юнг утверждает, что И-Цзин «представляет собой сложную психологическую систему, которая стремится к организации архетипической игры … согласно определённому порядку, благодаря которому становится возможным «чтение» этих образов. [36] Роль посредника между тем, что происходит во внешнем мире, и внутренней ситуацией принадлежит числу. Числовое измерение является наилучшим способом отражения характера изменений.

С давних времён люди использовали числа для фиксации значимых совпадений, т.е. совпадений, которые подлежат объяснению (интерпретации). В числах есть нечто особенное или даже таинственное. Они всегда оставались проникнутыми нуминозным.  … Последовательность натуральных чисел неожиданно оказалась большим, чем простое нанизывание друг на друга одинаковых единиц: она содержит в себе всю математику и всё, что ещё предстоит открыть в этой области. Число … и синхронистичность … всегда были связаны друг с другом … оба этих явления хранят в себе нуминозное и тайну в качестве общей характеристики. … Число, больше, чем что-либо другое, помогает навести порядок в хаосе явлений. Этот инструмент создан для того, чтобы творить порядок или предвидеть то, что уже существует в форме некой закономерности или «упорядоченности», но ещё неизвестно. Вполне возможно, что число представляет собой наиболее примитивный архетип порядка в человеческой психике. … Следовательно, если мы определим число как психологический архетип порядка, который проник в сознание, это будет не таким уж оригинальным выводом. Весьма примечательно, что психические образы целостности, которые спонтанно продуцируются бессознательным в качестве символа мандалы, также содержат математическую структуру. … Эти структуры не только выражают порядок, они также создают его. … Из этого следует, что бессознательное использует числа в качестве упорядочивающего фактора. [37]

Поскольку синхронистичные явления представляют собой акты творения во времени [38], момент времени играет в них важную роль, которую Юнг обозначил как указание на «синхронистичность». [39] Должно быть, возможно открыть соотношение между числом (инструментом, с помощью которого мы можем понять синхронистичность) и временем. Это соотношение действительно в течение длительного времени привлекало внимание западных спекулянтов на тему чисел, однако позже интерес к этой теме иссяк. [40] С другой стороны, в китайской культуре это соотношение с самого начала понималось иначе и развивалось в совершенно иной форме. Для китайцев время – это отнюдь не пустой контекст для происходящих событий; это непрерывный поток форм, контекст которых в качественном отношении может быть предопределён. Все события, происходящие в один и тот же заданный момент времени, отличаются одними и теми же качествами, поскольку они отражают одну и ту же текущую ситуацию. Исходя из этого факта, можно предположить, что существуют некие картины, которые могут быть «прочитаны» или поняты. [41] Время становится «конкретным континуумом, который обладает качествами или базисными условиями, способными одновременно проявляться в разных местах с помощью беспричинного параллелизма, который мы находим при одновременном возникновении одинаковых мыслей, символов или психических состояний», а также при других синхронистичных явлениях. [42] По мнению китайцев, различные аспекты единства всего сущего проявляются в неких типичных «фазах» общего процесса изменений, которые соответствуют определённым числам. Другими словами, для них число характеризуется наличием паттернов изменений во времени или «ансамблей» внутренних и внешних факторов всего мира. Оно представляет собой структуру, которая отражает земной план всего космоса, также являющегося математическим. [43] Исходя из такого фундаментального понимания природы числа, китайцы используют его для интуитивного понимания принципа синхронистичности.

Ближе к концу своей жизни Юнг планировал сконцентрироваться на изучении природы натуральных чисел, в которых он увидел архетипические структуры и изначальное, очень примитивное выражение духа или психической динамики. Он оставил некоторые замечания об математических характеристиках первых чисел, но не смог полностью осуществить свой план. В книге «Число и время» я попыталась пойти в этом направлении дальше, чтобы показать, что числа могут пониматься как архетипические конфигурации энергии, общей как для психического, так и для физического, с помощью которой проявляется подобие психических и физических факторов. Однако это была лишь предварительная попытка изучения темы, за которую стоит взяться более квалифицированным исследователям.

Юнг предполагал, что на глубинном уровне коллективного бессознательного мы сталкиваемся с неизведанной Природой, «которая включает в себя всё сущее, а, значит, и неизведанное». На уровне этого «животного» или «инстинктивного» слоя психики можно предугадывать происходящие события, и синхронистичные события чаще всего связаны с активацией этого уровня человеческой психики. [44] Здесь психика проявляется как качество материи, но «не может быть лишь одного подхода к тайне существования, должны быть, по крайней мере, два, поэтому с одной стороны проявляется материя, а с другой – психическое её отражение». [45]

Наиболее существенной и самой впечатляющей чертой синхронистичных событий является их нуминозность. Кажется, будто бы в них отменяется дуализм души и материи. Именно поэтому Юнг называет эмпирическое указание на единство всего сущего «unus mundus», используя терминологию  средневековой натурфилософии. [46] В средневековой философии это понятие означает потенциальную модель творения, которая существует в сознании Бога и в соответствии с которой Бог позже осуществляет своё творение. Как говорил Джон Скот Эриуген, «Витальность Бога или мощь его семени возникает из Ничто, находящегося за пределами всего сущего и несущего бесчисленные формы». Бог осуществляет свой переход в сознание через Сына или Мудрость, Sapientia Dei, «с помощью которой он познаёт себя». Бог создаёт всё в этой Мудрости, то есть первопричина не находится в нём, а является им самим. Sapientia Dei представляет собой однородный или целостный образ, который включает в себя множество изначальных форм, но тем не менее остаётся единым. Изначальные формы являются «идеями» или «прототипами» всех существующих вещей. [47] Св. Виктор также называет Sapientia Dei «прототипом» вселенной или архетипическим миром в сознании Бога, моделью для создаваемой им вселенной. [48] Этот архетипический мир не только является абсолютным единством, он также существует вне времени, т.е. все вещи в нём существуют одновременно. [49] «Временной поток вечной мудрости Бога находится вне земного времени». Герхард Дорн, ученик Парацельса, видел завершение алхимической работы в объединении человека с этим unus mundus в сознании Бога [50], и Меркурий алхимиков в самом деле является этим unus mundus, уникальным и неделимым единством мира или Бытия. [51] Юнг видел в этих средневековых спекуляциях предвосхищение концепции коллективного бессознательного. Как показывает опыт, в коллективном бессознательном также всё кажется связанным со всеобщим единством, хотя некоторые архетипы достаточно дифференцированы, т.к. с ними связаны образы определённого типа. Множественность коллективного бессознательного в единстве с особой ясностью раскрывается в символизме мандалы. [52] Центральная точка мандалы символизирует конечное единство всех архетипов и множественности феноменального мира. Этот символ является эмпирическим эквивалентом метафизического понятия unus mundus. Алхимическим эквивалентом является философский камень и близкие к нему понятия, в частности, микрокосм. [53]

В основе китайской психологии оракула И-Цзин лежат два уровня существования: мандала «Первичного Небесного Порядка», которая является вневременной или вечной, и мандала «Более Позднего Порядка», которая соответствует циклическому времени. Эти парные мандалы также можно найти в других источниках, и они иллюстрируют запредельность unus mundus по отношению ко времени или его вечность, а также его вторжение во время в момент синхронистичных событий. [54] Однако они не заходят на территорию друг друга, что отражает несоизмеримость вечного и мирского. Кажется, будто бы такая парная мандала специально разработана для того, чтобы продемонстрировать принцип синхронистичности. Она указывает на то, что этот феномен является пороговым или пограничным, т.е. находящимся на грани между сознанием и глубочайшими уровнями бессознательного. Мандала представляет собой психологический аналог unus mundus, а синхронистичные явления – парапсихологический аналог, который эмпирически отражает предельное единство мира. В конечном итоге всё происходит в одном и том же мире и является его частью. Несомненно, идея unus mundus основана на предположении, утверждающем, что источником разнообразия физического (или чувственно воспринимаемого) мира является предельное (базисное) единство и что эти два принципиально разных мира не существуют бок о бок и не смешаны друг с другом. Напротив, всё разделено и различно, но принадлежит одному и тому же миру, который в то же время не является миром в привычном смысле слова, а является подтверждённым фактами постулатом о том, что до сих пор никто так и не мог открыть мир, в котором известные законы природы оказались бы недействительными. …

Все это ещё неизвестно для нас, поэтому мы пока не в состоянии делать каких-либо выводов о природе такого рода явлений. Но, вне всякого сомнения, мы должны знать, что у чувственной реальности есть трансцендентный базис. И он настолько же относится к физическому, насколько он относится к психическому, т.е. представляет собой нечто третье, имеющее нейтральную природу, которая может быть понята лишь косвенно, поскольку его сущность трансцендентна.

Трансцендентная психофизическая основа соответствует «потенциальному миру» настолько же, насколько ей присущи все те условия, которые определяют форму эмпирически воспринимаемых явлений. [55]

Дорн описывает опыт unus mundus как открытие «окна в вечность» или как «вход» в вечный мир. И, в самом деле, опыт Самости помогает человеку вырваться из душной тюрьмы сознательного образа мира, который является слишком узким для того, чтобы позволить трансцендентному прикоснуться к нему и сдвинуть его. Это можно сравнить с опытом сатори в дзен-буддизме, самадхи - в некоторых восточных учениях и пробуждением Дао в Китае. Наша конечная человеческая жизнь имеет смысл только тогда, когда она связана с бесконечностью через «окно в вечность». Юнг пишет об этом в своих воспоминаниях:

Мы можем избежать сосредоточения своего интереса на тщетных и не обладающих реальной значимостью целях только тогда, когда мы знаем, что вещь, которая действительно важна для нас, является бесконечной. … Если мы понимаем и чувствуем, что здесь, в этой жизни у нас уже есть связь с бесконечным, наши желания и установки меняются. В конечном итоге мы рассчитываем на что-либо лишь потому, что это необходимо воплощать, и если мы не воплотим это, жизнь пройдёт впустую. В наших отношениях с другими людьми также решающее значение имеет находящий в них выражение элемент беспредельности (безграничности).

Однако чувство бесконечного может быть достигнуто только тогда, когда мы ограничены до предела. Самым большим ограничением для человека является его собственное «эго», которое проявляется в опыте: «Я являюсь только этим!». Только наше узкое и запертое в «эго» сознание препятствует опыту беспредельности бессознательного. Осознавая этот факт, мы ощущаем себя одновременно и ограниченными, и вечными, то есть и тем, и другим. [56]

Поэтому опыт Самости для Дорна означает возможность посмотреть на вечность через «окно», но в то же время это концентрация собственного бытия в «камне», то есть сочетание и безграничного расширения, и узких ограничений.

В образе Антропоса, представляющем собой символ «Самости», который лежит в основе единства всех людей, подчёркивается единство всего существующего в космосе в качестве невыразимой основы мира. То же самое наблюдается в символизме мандалы или философского камня. Подлинное переживание опыта unus mundus  в прошлом практически всегда выступало в качестве события, которое ожидалось только либо в момент смерти, либо после неё. Например, некоторые древние египетские погребальные ритуалы требовали применения специфического языка, через который умерший обретал единство со всеми богами и со всей материей единого мира, наконец, объединяясь с изначальным отцом и первичным океаном, из которого был создан мир. Затем умерший без труда мог пройти сквозь все грубые материальные объекты и «выйти за пределы всех форм». В китайском даосизме это доступно тому, кто стал единым с unus mundus: «Он свободно ходит по воздуху и облакам; на солнце и луне путешествует он за пределы мира. Жизнь и смерть не могут изменить его сущность». Он понимает, как «вобрать в себя самую сокровенную суть природы, чтобы позволить себе перемещаться с помощью изменчивой и изначальной мощи, бродить там, где нет никаких границ». [57]

Однажды Юнг переживал подобный опыт, когда он в течение недели пребывал между жизнью и смертью после события, которое привело к инфаркту. Он был в восторге от возникших перед ним видений, которые он впоследствии описывал в своих мемуарах. [58] Он словно висел в пространстве, находящемся выше земного шара, и видел плавающий в этом пространстве камень («философский камень» алхимиков!), а также построенный из монолита храм. Когда он приблизился к этому храму, у него «было ощущение, будто бы время исчезло, и будто бы все его мысли и желания, вся фантасмагория земного существования – всё отпало и отделилось от него… Там больше не было ничего, чего можно было бы желать. Он существовал в некой объективной форме и стал тем, чем он был и жил раньше». [59] В храме его ждали все те люди, с которыми у него были близкие отношения в жизни. В других видениях он пережил опыт «священного брака» богов. «Я точно не знаю, какую роль я играл в нём. По сути, это был я сам, вступал в брак я. И от свершения этой свадьбы я испытывал блаженство». [60] И только с величайшим нежеланием и страданием Юнг смог вернуться к своему земному существованию. [61] То, что он описывает в своих видениях, и есть опыт unus mundus, в котором всё происходящее во времени переживается так, как если бы оно было собрано во вневременное и объективное единство.

Перевод Татьяны Ивановой. Опубликовано на сайте Касталии: http://castalia.ru/posledovateli-yunga-perevody/2155-mariya-luiza-fon-frants-mif-yunga-dlya-sovremennogo-cheloveka-glava-12-otkryitie-unus-mundus.html